Статьи - Воспоминания выпускников - Мой путь в моря

 

Автор: Калинин Александр (33-й кл.)

 

Мой путь в моря

 

 

Первый свой «морской» опыт я получил на всегда холодной, могучей и полноводной сибирской реке Енисее. Я тогда жил с родителями в столице Тувы Кызыле, в котором проходил службу мой отец. В то время город, окруженный не высокими, но очень живописными горными Саянами, был очень чистым, зеленым, уютным, с преимущественно русским населением. А наш двухэтажный дом на 8 семей на улице со смешным названием Чульдум, был расположен всего в 50 метрах от берега Енисея, протекающего через город. Естественно, что массу времени мы с другом детства Клабуковым Сергеем проводили на берегу, ловили мальков банками с хлебом, закрытыми крышками с вырезанным отверстием, привязав их веревкой, чтобы не унесло течением, бросали в воду плоские камешки, соревнуясь у кого будет больше отскакиваний от воды, купались и смотрели на реку с высоты своего «штаба» - домика со смотровой площадкой на его крыше, построенного во дворе нашего дома с помощью родителей между стволами громадных тополей.

Кроме того, в нашем уютном дворе, окруженном со всех сторон 2-метровым деревянным глухим забором, зачем-то стоял старый большой заброшенный катер с каютой, отданный на потеху местной малышне, то есть нам. Позже я узнал, что этот катер построил отец моего дружка Сереги, дядя Юра, но, не обладая специальными знаниями и не являясь моряком, ошибся с расчетами и катер получился не устойчивым (мог легко опрокинуться на волне). Поэтому и был брошен во дворе.

Наконец-то нам с Серегой повезло и крупно, так как нас взял «матросами» на борт капитан патрульного катера, являющийся по совместительству Сережкиным родственником. Катер имел экипаж всего несколько человек, которые зачем-то занимались взятием образцов забортной воды в разных местах многоводного Енисея для отправки этих проб на проверку. Мы с Серегой сидели в каюте и наблюдали в бинокль за окружающими проплывающими красотами. Порой даже участвовали в швартовых операциях, одна из которых и послужила трагическим основанием для «списания» нас на берег из экипажа за потерю здоровенной и «очень ценной» рукавицы (верхонки), свалившейся за борт с моей малюсенькой руки при выборе троса.  

Офицером же флота я твердо решил стать уже в 3-м классе средней русской школы № 2 г. Ахалкалаки Грузинской АССР, в госпитале военного городка которого проходил военную службу мой отчим Анатолий Евграфович.

Город Ахалкалаки расположен в горной местности, и хотя и находился на территории Грузинской АССР, но был населён исключительно армянским населением.

От непосредственно города военный городок дивизии был отделен глубоким ущельем с небольшой горной речушкой, через которое был перекинут навесной мост. И каждый день мы, дети офицеров гарнизона, ходили через этот мост в нашу школу и обратно.

А ещё была жизнь в отапливаемых буржуйками бараках, мальчишеские игры в рыцарей, с массовыми театрализованными побоищами между «кланами» на стадионе городка, вечное скрытое пребывание на танковом полигоне, выменивание у солдат на отцовские значки патронов, взрывпакетов и т.п., необходимых каждому настоящему мальчишке вещей. Изготовление и подрыв самодельного боезапаса на основе незаменимого карбида, стрельба в 10 лет уже из многих видов оружия и даже танка. «Битвах» с местными армянскими мальчишками, перекрывавшими нам после уроков выход на мост. Вечные ссадины, ушибы, ожоги. Да, о многих наших проделках родители не догадываются и до сих пор!

Кажется, что может навить у сына офицера-врача, служащего в горах Кавказа, на высоте около 3500 метров над уровнем моря, мысль о военной службе на этом самом море?

Но пути Господни не исповедимы. И в 3-м классе в семью моего школьного товарища Карена Сиродегяна вернулся со срочной службы его старший брат, подарив Карену свою бескозырку, а мне флотский ремень, с которым я после этого и не расставался. И мы с Кареном сразу же твердо решили стать моряками, посвятив своё свободное время чтению книг о людях флотской профессии.

А потом вернулся со срочной службы и мамин родной брат дядя Боря, подарив и мне наконец черную бескозырку, почему-то удивительно маленького размера (мне тогда она была в самую пору) с ужасно длинными лентами и надписью «тихоокеанский флот».

Потом, когда я учился в 5-м классе, отчима перевели служить за границу, в группу советских войск, и мы с мамой отправились к нему в далекую Германию. Прекрасная русская школа № 121 ГСВГ, школьные друзья, очаровательное курортное место г. Бад-Эльстер (переводится как «Сорочьи ванны» или «Купающаяся сорока»), кстати, снова в горной местности! Тишина, покой, размеренный и такой обустроенный немецкий быт. Боже мой, как же жизнь в Социалистической Германии отличалась от советской! Другой мир, совсем другие проблемы. И опять никакого моря и даже речушки.

Но к тому времени я уже знал о море многое, постоянно носил тельник и флотский ремень и от своего желания отказываться не собирался.

Поэтому, когда я случайно в 7-м классе, в какой-то газете прочитал о Нахимовском училище,то сразу же поставил родителей в известность, что собираюсь туда поступать, а если понадобится то и сбегу из дома. Отец даже не стал со мною спорить, а выдвинул передо мной ультиматум – закончить школу только на отлично и подтянуть физическую подготовку.

Тут же был мобилизован на помощь родителям, не желающим меня отпускать от себя так рано, отдыхающий в нашем военном санатории капитан 1 ранга Купустин, перед которым отцом и была поставлена задача отговорить меня от затеи с поступлением и, стратегическая – становиться моряком (папа хотел, чтобы я стал военным врачом, а мама – инженером).

Капустин долго тогда рассказывал мне о трудностях и превратностях флотской службы и на прощание подарил черный ремень для ношения кортика и великолепную картину, выполненную в виде чеканки, с мчащимся на всех парусах корабликом. Не удивительно, что его миссия была успешно провалена.

Однако при предварительном производстве в военном госпитале г. Плауэна (древний южно-саксонский город, основан славянами в XII-м веке) рентгеновского снимка выяснилось, что у меня есть затемнение в одной из гайморовых пазух и мне поступать в военное училище не положено.  Но разве это остановит мальчишескую мечту?! И тут же был взят безупречный снимок моего школьного друга Танакова Алексея,  параллельно поступавшего в суворовское училище, и заменен на мой (кстати, после этого при производстве многочисленных медосмотров к моему здоровью у врачей претензий никогда не было, вплоть до определения годности к плавсоставу на 5-м курсе высшего училища).

Итак, 8-летняя школа закончена с отличием и из 6 мальчишек нашего маленького выпускного класса трое поехали поступать в суворовские и нахимовское училища (поступили двое, но, к сожалению, доучился до выпуска только я один).

А потом было жаркое в прямом и переносном смысле олимпийское лето 1980 года, омраченное безвременной кончиной моего любимого поэта Владимира Семеновича Высоцкого.

Залитая лучами летнего солнца Петроградская набережная, вечно многолюдная и поэтому шумная от обилия туристов, величественный и легендарный крейсер «Аврора» на многоводной и кажущейся всегда спокойной Неве и грациозное бело-голубое 5-этажное здание на набережной со шпилем с 45-мм салютными пушками у парадного входа (у которых мы любили в дальнейшем крутить ручки наведения, проходя мимо них строем по дороге в спальный корпус). Кто знал тогда, как дорог станет моему юному сердцу и на всю оставшуюся жизнь этот «теремок», ведь «бывших», в том числе и «питонов», не бывает!

Первое посещение Ленинградского Нахимовского военно-морского училища, при котором мой чрезвычайно деятельный и энергичный отец добился приема у начальника училища Льва Николаевича Столярова (которого нахимовцы, как я потом узнал, ласково называли «Слон» за его отцовскую доброту и внушительную комплекцию). Подобные прозвища, порой довольно неблагозвучные, по традиции, присваивались нахимовцами почти всему командованию и преподавателям училища («Пиллерс», «Мармон», «Анкерок», "Мама", «Дядя Слава», «Джон», «Слониха», «Бес» и т.д. А, порой и самим одноклассникам, как например, в 23-м классе, шуточные прозвища имели и все нахимовцы: «Ляпис», «Гном», «Пит», «Кокос», «Чук», «Жора» и т.д.).

Освященный с набережной лучами летнего солнца просторный кабинет на 1-м этаже, с моделями кораблей, большими картинами на морскую тематику и другой флотской атрибутикой, напоминал небольшой музейный зал. За массивным столом сидел целый контр-адмирал, да еще и со Звездой Героя Советского Союза на груди!

Лев Николаевич вышел из-за стола, поздоровался с отцом за руку и, выслушав его, сразу же обратился ко мне, обрушив на меня град вопросов. К чему стремлюсь, что читал о флоте, каковы впечатления от прочитанного (а я к тому времени, честно говоря, всю свою маленькую жизнь прожил в горах, ни разу еще не видел настоящего моря и знал о существовании только одного высшего военно-морского училища – Калининградского, о котором мне рассказывал Капустин). Но Сергиев-Ценский, Соболев, Колбасьев, Конецкий, Хемингуэй, Пикуль и мн. др. выдающиеся авторы многое мне поведали о выбранной профессии. Выслушав меня, начальник училища достал из стола вариант контрольной работы по математике и тут же посадил меня за стол для её решения.

Пока отец разговаривал с адмиралом, я решал задачи, а по окончании Лев Николаевич, сверившись с вариантами ответов, произнёс: «Не волнуйтесь, поступит!», т.к. я, выполнив обещание отцу, школу закончил с похвальным листом и мне предстоял только один экзамен именно по математике.

А потом был экзамен, медкомиссия, жуткие минуты ежедневного чтения при построении во внутреннем дворе учебного корпуса училища списка отчисленных за экзамены и поведение абитуриентов, не прошедших испытаний, стрижка «Косой» поступивших мальчишек на лысо (помню я был, мягко говоря, не в восторге от полной потери растительности на голове, и даже стеснялся выходить после этого по-гражданке в город), и только через несколько дней мы получили первую собственную настоящую военную форму – рабочее платье из грубого материала светло синего цвета (робы) без погон, флотский ремень, с вечно темнеющей и требующей постоянной чистки, бляхой, тельняшку, берет с кокардой и тяжеленные ботинки, ласково именуемые на флоте – гадами. А еще мы получили завистливые взгляды еще не принятых в училище мальчишек, т.к. я был зачислен в первой же партии поступивших.

И вот я в рядах доблестного 33-го класса (получившего вскоре красную табличку «лучшего класса в училище») у опытного и строгого офицера-воспитателя Владимира Васильевича Надеждина, следую с вещмешком за плечами в сопровождении более трех сотен своих новых однокашников на Финляндский вокзал для отбытия в свой первый лагерь - Нахимовский.

Путевка во взрослую жизнь получена. Мой путь в моря начался!

регистрация на сайте...
логин
пароль
вход

создано в
 Idea Studio